так странно, когда люди, которые вроде бы и не должны были становиться близкими, вдруг становятся ими…
я, все та же маленькая девочка, которая верит в судьбу, что случайности не случайны и в связь, происходящую между людьми.
Кто знает, может, эти розовые очки меня куда то заведут? или все же пора снять их, и понять, что все всегда катится к чертям, и что старая добрая поговорка "все, что не делается-к лучшему"-лишь оправдание людей, у которых частенько все идет под откос… ну, то есть, и меня в том числе.
Но как то же это происходит?
Подруга Судьба наверняка знает свое дело, но, пожалуй, в этот раз, фраза"не судьба" в моей голове звучало как-то совсем печально.
Кто же выиграет в этот раз, Судьба или Надежда?
к сожалению, ответ очевиден

Это было еще одной ее маленькой тайной. По вторникам она верила в судьбу.

Порой мне хочется благодарить людей за чудесный ночи. За то тепло, что они дарят. За то, что принимают меня. Это ценно. За странные детские игры, за фильмы, зато что они иногда подпускают к себе чуточку ближе, чем, возможно, я того засуживаю. Для меня важно было провести вчерашнюю ночь именно с этими людьми. Чего-то это стоило.
Я непременно говорю слова благодарности лично, но не упоминаю за что конкретно, а стоило бы. Или…
А в голове, как старая заезженная песня, крутится чуть слышное "До встречи".

сегодня мне снилось, будто я стояла на ступенях краевой библиотеки и читала стихи Гумилёва в пустоту. ведь холодный голос продиктовал "он погиб под аркой часом ранее". кто это "он" и что это за "арка" - неизвестно. помню только, что было слишком больно, а ком все подступал и подступал к горлу.

"без тебя ускорялось время, а люди шли на работу".
кажется, я все поняла.
0.33

Человек во многом схож с деревом. Дерево всегда растет, и растет в две стороны — ветвями вверх, к солнцу и свету, и корнями вниз, в землю и бесконечный мрак. У дерева имеется ствол, увеличивающийся только в диаметре и в высоте, и имеется целая армия ветвей. Одни из них разрастаются десятками новых, а другие обречены, некоторые растут в одну сторону, а некоторые в другую, но все они исходят из единственного ствола. В конце своей жизни дерево либо иссыхает, либо сгорает. Хотя нет — еще его могут сожрать черви и жуки. Иногда после смерти, а иногда жрут с молодости и до самого конца.

в голове крутится фрагмент с пожилым Рихтером, уставившимся в камеру своими глазами-безднами, полными страданий: "Я себе н е н р а в л ю с ь."
в тысячный раз перечитывать биографию, в сотый раз прослушивать те же самые произведения в Его исполнении, в пятый раз просматривать один и тот же фильм о судьбе Творца - все это как-то болезненно и безумно. часто, возвращаясь к трагичным моментам жизни Светика, мне хочется рыдать навзрыд (и подобное случается). это нечто необъяснимое - насколько мною ощущаются и чувствуются грани его Личности. естественно, все чересчур субъективно. но. связь существует, пусть она пока и необъяснима.
через много-много лет я обязательно возьмусь за полный анализ жизнетворчества Святослава Теофиловича.

Я сдаюсь. Сдаюсь. Сдаюсь…
Меня.
Не.
Хватает.
Мой страх упустить что-то важное и любопытство кровожадно расправляются с моим организмом.
Куски меня плавают в чужих глазах, растворяются на языке… Я равномерным слоем размазана по поверхности собственной жизни.
Фрагментация.
Болезненное ощущение вторжения, почти паника, когда кто-то нажимает на дверную ручку. Убрать все раздражители.
Я непоследовательна, но это как раз в порядке вещей.
Порядок. Хорошо, что она не навела его в моей голове. Хотя бы в ней я всегда знаю, где искать.
Изоляция. Почему бы и нет?

Из окна трамвая с левой стороны открывается самый настоящий пост-апокалипсистический вид: темные, грузные серо-желтые тучи, накрывающие полуразрушенный завод, который пытаются скрыть редкие голые деревца. Хорошо, что я сижу с правой стороны- здесь ещё пытается пробиться сквозь облака солнце, и город живет. А ещё мелкой крупой срывается снег.

Этот мерзкий звук разбивающихся иллюзий.

люди сидят на таблетках, плачут, убиваются из-за всякой хуеты. но они не понимают, что они просто константы в первообразных.
а уж определить, кем они собираются быть: константой, переменной, или всё же функциональной зависимостью предстоит только им. и это бы радовало, но все бесконечно малые, все переменные - все они хотят стать функцией. но остаются константой в какой-нибудь первообразной.

Помню, допивался до такого состояния, когда не слышал даже звук своего собственного внутреннего голоса. Перед глазами проносились люди без лиц, вырисовывались контуры высоток, мелькали огни уличных прожекторов, но сбивало с пути меня только одно – тишина внутри моей черепной коробки. Так странно: был голос – кипело все вокруг; его не стало – все исчезло. И я вместе с ним.